МИР В ЭПИДЕМИИ

ЧЖАО ЛЭЙ, профессор Института международных стратегий при Государственной административной академии

Пандемия COVID-19 стала одним из трех важнейших событий, которые повлияли на само направление развития человечества в XXI веке. Первым событием была террористическая атака 11 сентября 2001 г. Вторым – глобальный финансовый кризис в 2008 г. И вот теперь мир столкнулся с эпидемией, влияние которой усугубляет все негативные последствия от различных действий в последние годы: торговой войны между Китаем и США, выхода Великобритании из ЕС и других важных событий. Эпидемия ведет к усилению риска спада в мировой экономике и к значительному увеличению факторов нестабильности и неопределенности. Но это не только момент значительной концентрации рисков, время критических точек конфликтов, но и период окна возможностей. И, оглядываясь на историю, мы можем увидеть, что крупные международные кризисы были как примерами прекрасного международного сотрудничества, так и случаями беспощадной межгосударственной конкуренции.

Совместное реагирование на глобальный экономический спад

До вспышки эпидемии многие исследователи сходились на том, что ведущая роль в глобальной экономике будет постепенно переходить от «Большой семерки» (сокращено – G7) к семи другим странам с формирующимся рынком, которые сокращенно обозначались как E7. В группу этих новых лидеров включали Китай, Бразилию, Индию, Индонезию, Мексику, Россию и Турцию. Почти все единодушно склонялись к тому, что одна сторона просто заменит другую. Но пандемия показала, что в нынешние времена тесного проникновения и переплетения всех международных связей, действий и идей, о простой замене говорить почти невозможно. Скорее даже следует говорить о том, что никто не может просто заменить другого.Из опубликованного недавно доклада Международного валютного фонда мы знаем, что в этом году мировая экономика подверглась самому серьезному удару со времен Великой депрессии 30-х гг. прошлого века. По предварительным оценкам всемирный ВВП в 2020 г. снизится на 3%. При этом впервые со времен Великой депрессии экономический кризис одновременно поразил как развитые страны, так и государства с активно развивающейся экономикой.

22 марта 2020 г., Неаполь, Италия. Мужчина проходит мимо огромного баннера с надписью «Сплотимся, и нам ничто не страшно» (фото Carlo Hermann)

Уже сейчас ясно, что после эпидемии антиглобализация не сможет играть ведущую роль. Ведь логика антиглобализма, всего движения против глобализации состоит в том, что интересы безопасности страны ставятся выше экономических интересов даже тогда, когда ради безопасности приходится жертвовать экономикой. Но опыт, полученный нами в период пандемии, подсказывает, что экономическое развитие и жизнь народов все же являются основой для безопасности любой страны. Без восстановления производства и работы трудно эффективно проводить профилактику и лечение заболевших, а без глобального сотрудничества нелегко добиться всеобщего процветания.

Да, в постэпидемический период многие страны переосмыслят вопросы безопасности своего снабжения критически важными материалами, но никто не пойдет на явный разрыв сложившихся глобальных производственных и снабженческих цепочек, цепочек производства ценностей. Не произойдет и сколь-нибудь серьезный регресс в международном разделении труда, а взаимодействие между развитыми экономиками и экономиками с формирующимися рынками вступит в новый цикл. Нам просто потребуется эффективное сотрудничество для совместного реагирования на случившуюся депрессию мировой экономики.

Узкое место глобального управления

Узкое место глобального управления проявляется в нестабильности моделей управления на основе концепций G7, G20, G2 и G0. До глобального финансового кризиса 2008 г. главные правила игры устанавливала «Большая семерка». Однако кризис 2008 г. нанес неодинаковые удары по разным странам. И если раньше США и Европа относительно легко проходили кризисы и любили поучать других в вопросах экономики, то 2008 г. стал для них временем потрясений и тяжелого упадка. Тогда в мире обрела популярность концепция «Большой двадцатки» – G20, то есть надежда на группу из 20 государств, перед которыми ставилась амбициозная задача спасения планетарной экономики от самого ужасного финансового кризиса за последние 70 лет. Но буквально сразу западные страны стали откровенно выражать сомнение в работоспособности этой модели: сравнивая G20 с машиной, оснащенной аж 20 колесами, они говорили о страшной неэффективности подобной структуры в глобальном управлении. На волне этой дискуссии появилась концепция альянса G2, или, как ее окрестили журналисты, «Химерики» – концепции совместного управления миром альянса США и КНР.

Недавно, столкнувшись с полной неопределенностью в мире, значительной экономической и политической турбулентностью, зарубежные ученые выдвинули «Модель G0» – модель управления без выделенного абсолютного лидера. Согласно их концепции, в «мире G0» не существует государств, или альянсов стран, которые были бы готовы и способны предложить устойчивый вариант управления в общемировом масштабе.

Так случилось потому, что основой глобального управления является совместное реагирование международного сообщества на глобальные вызовы. Источник прав на глобальное управление – это международный консенсус. Но в период эпидемии многие договоренности и консенсусы были разорваны, либо трансформировались. А в будущем мы увидим еще большее переплетение различных рисков, и даже формирование ряда рисковых комплексов.

Усиливается дифференциация общественных идейных течений

Эпидемия не только оказывает прямое влияние на политику и экономику, но и меняет настроение общества и идейные течения в нем. Появившиеся в последнее время идейные течения, словно волшебное увеличительное стекло, проявляют нам скрытые ранее реальные противоречия, которые прорываются наружу под влиянием эпидемии. Они отражают серьезную и сложную ситуацию в международных отношениях, под влиянием которой усиливается размежевание общественных идейных течений, растет популизм и экстремизм, новый либерализм, поднимает голову ксенофобия, нигилизм, антиинтеллектуализм, радикальные экологические движения и т. д.

Самое явное проявление размежевания – это распространение антимультилатерализма, консерватизма и популизма. Под ударами эпидемии проявляется все большая враждебность западных стран к внешнему миру, в целом общественное настроение становится все более консервативным, а популизм приобретает питательную среду для своего роста. Само явление популизма традиционно проявляется тогда, когда население со страхом чувствует ослабление государственной мощи, люди в панике бросаются в объятия политиков-популистов, а страх приводит к выработке неразумных политических решений. Хорошо видно, что раскол западного общества будет только расти как по линии США – страны Европы, так и внутри самих западных государств. И этот раскол будет усиливать общественные страхи.

Пандемия проявила и разницу между коллективизмом и индивидуализмом. Некоторые ученые отмечают, что США и страны Европе хуже справляются с эпидемией, чем страны Восточной Азии. Одной из причин такого феномена является роль культуры. В культуре Восточной Азии есть ген коллективизма и дух совместного преодоления возникающих временных трудностей. Заложенный же в западной культуре ген индивидуализма ограничивает способность этих стран к борьбе с эпидемией, он также мешает и плодотворному международному сотрудничеству. Пандемия показала, что в кризисный момент культура общества гораздо сильнее влияет на ситуацию, чем его строй.

Мы также понимаем, что в краткой перспективе антиинтеллектуализм и антиэлитизм могут иметь некоторую популярность. Однако в долгосрочной перспективе эпидемия неизбежно повысит внимание людей к рационализму и сциентизму. Обсуждать научные вещи в рамках науки, а политические темы внутри политики – вот та идеальная ситуация, которая является одним из уроков кризиса общественного здравоохранения для всего человеческого общества.

Самый значимый фактор неопределенности

Китайско-американские отношения являются ключевой переменной, определяющей направление глобального развития современного шаткого мира. Некоторые люди считают, что отношения между двумя странами перейдут от ограниченного сотрудничества к конкуренции, а может даже и к противостоянию по типу Холодной войны.

До вспышки эпидемии США придерживались политики своего абсолютного превосходства и даже «богоизбранности». Выступая против мультилатерализма, они сомневались в необходимости сотрудничества с Китаем, доходя в этом до откровенной неприязни самой идеи сотрудничества. Если раньше американская политика в отношении КНР ограничивалась мягким сдерживанием и твердым сдерживанием, то теперь это уже политика твердого и еще более твердого сдерживания.

Корни такого поведения следует искать в истории США. Будучи «страной иммигрантов», США не обладают ни совместной исторической памятью, ни кровными узами, которые сплачивают жителей в большинстве других стран. Поэтому формирование американского общества шло по пути дружбы против общего врага, борьбы против чужих, даже если эти «чужие» были плодом воображения самих США. Уже довольно давно на роль очередного «чужого» выбран Китай, это сделано для того, чтобы с помощью антикитайской риторики сформировать в США некую общность. До сих пор многие руководители США придерживаются мнения, что если рыхлое и аморфное американское общество увидит, что оно вынуждено противостоять сильно непохожим на него «чужим», то оно вынуждено будет сплотиться в бездумную толпу, объединенную только ненавистью против общего врага. Совершенно очевидно, что это неприемлемая методика, которую необходимо отбросить, иначе фантазия о врагах однажды может стать самоисполняющимся пророчеством.Сейчас трудно сказать, когда наступит постэпидемическая эпоха. Но можно точно сказать, что в любые времена «врагами» должны быть не США и Китай, а стоящие перед человеческим обществом общие вызовы: кризис общественного здравоохранения, терроризм, отсутствие взаимного доверия и т. д.

Китайская нация никогда не рассматривала создание образа врага, уничтожение соперников, как руководство к действию и залог успеха. У нас нет стратегии «догнать, перегнать, либо вытеснить» Америку с занимаемых ею позиций. Для Китая ключом к успеху является тот важный вклад, который китайская нация вносит в общий прогресс человеческой цивилизации. Продолжение данной работы мы считаем своей ответственностью и ею гордимся.